|
За последние несколько лет в Национальной Опере Финляндии сложилась
интересная традиция — зимний сезон посвящать произведениям одного из
выдающихся оперных композиторов. Таким образом, у слушателей возникает
возможность познакомиться с творчеством того или иного автора в «компактной
упаковке»: за одну-две недели прослушать несколько знаменитых опер. Так, в
предыдущие годы финские театралы познакомились «в сжатые сроки» с операми
Верди, Пуччини, Вагнера.
Нынешний сезон 2004-2005 года посвящён творчеству русских композиторов. На
этот раз организаторы решили не ограничиваться лишь одним знаменитым именем,
а поставили перед собой задачу познакомить финского зрителя с русским
оперным и балетным искусством как можно шире. Поэтому это мероприятие
получило название не «неделя Чайковского» или «неделя Мусоргского», а
«Русская зима в финской Опере» — с таким вот размахом. Надо отметить, что
даже столь объединяющее название не отражает целиком всей картины «русского
присутствия» в финской Опере в нынешнем театральном сезоне. Дело в том, что
«русская балетно-оперная зима» началась в Хельсинки фактически уже в
сентябре, а продлится... до конца мая.
 Первым
русским произведением, представшим на суд финских зрителей осенью, стала
опера Мусоргского «Хованщина». Эта опера уже с успехом исполнялась на
финской сцене несколько лет назад, и её возвращение к зрителям вновь вызвало
восторженную реакцию. Постановка «Хованщины» в Национальной Опере настолько
удачна, что её восприятию не мешает даже запутанный сюжет. Автор попытался
отразить в одной опере всю сложную петровскую эпоху: с борьбой знатных
родов, с появлением иностранцев в российских городах, со стрелецкими
бунтами, с самосожжениями раскольников — сюжет, в котором рядовому финскому
зрителю, незнакомому со всеми перипетиями русской истории, разобраться очень
не просто.
К тому же, по законам 19 века на сцене нельзя было изображать царей и
императоров из династии Романовых, поэтому Мусоргскому пришлось
«выкручиваться»: в произведении о петровской эпохе мы практически не видим
Петра. Зато на первый план выходит русский народ (а в его роли — хор
Национальной Оперы), который и становится главным героем данной постановки.
Особенно эффектна финальная сцена четырёхчасовой оперы, когда в языках
пламени гибнут раскольники, предпочитающие страшную смерть — самосожжение —
служению Петру. Настоящий огонь, загорающийся на сцене оперы, хор, поющий в
чаду дыма, пронзительно печальные и торжественные мелодии Мусоргского — всё
это производит неизгладимое впечатление на зрителей.
Другая знаменитая опера Мусоргского, «Борис Годунов», знакома финским
театралам очень хорошо, так как нередко исполняется на сцене Национальной
Оперы. Вновь услышать это произведение финны смогли в январе-феврале
нынешнего года. И в этой опере Мусоргского народу (хору) принадлежит
значительная роль, но на первый план выходит тема правителя и борьбы за
власть. В этом произведении композитору удалось поднять вопрос об
одиночестве и тяжести царской власти: Годунов всё же не Романов, его страх и
чувство вины за творимое им показывать в романовской России было не
запрещено. Роль Бориса в нынешней постановке исполнил знаменитый финский
певец Яако Рюханен.
Помимо Модеста Мусоргского, главным героем «Русской зимы» в Опере стал также
Пётр Ильич Чайковский. В декабре с аншлагом прошёл его балет «Щелкунчик». Из
всех трёх балетов Чайковского именно «Щелкунчик» чаще всего исполняется на
финской сцене — и именно в декабре. Эта рождественская сказка как нельзя
лучше подходит для похода в театр с детьми, для приобщения их к миру балета.
Особенностью нынешней постановки является место действия сказки: с немецкой
земли действие переносится в Финляндию, в старинный городок Порвоо
(по-шведски — Борго). Декорации, изображающие хорошо знакомый каждому финну
городской пейзаж, делают балет «своим», приближают его к финскому зрителю.
А вот другая постановка, балет на музыку Чайковского «Евгений Онегин»,
оказывается очень верной по стилю и духу своему первоисточнику — пушкинскому
произведению.
«Позвольте, какой балет? — может удивиться русский читатель. — У Чайковского
нет такого балета, но есть опера». И будет абсолютно прав. Этот балет
«придумал» современный американский хореограф Джон Кранко, работая в
Берлине, а немецкий музыкант Курт-Хейнц Штольц переложил для балета
фортепианную музыку Чайковского (в основном, «Времена года») и симфоническую
фантазию «Франческа да Римини». Результат — просто ошеломляющий. Родился
настолько интенсивный по силе чувств балет, что у зрителя временами сжимает
горло от трагичности неосуществившейся любви, воплощённой на сцене при
помощи удивительно яркой и страстной хореографии.
Декорации и костюмы спектакля довольно точно передают дух того времени.
Конечно, дотошные русские зрители, любители мелких придирок, могут найти в
постановке «погрешности», неточные детали: мол, почему девушки танцуют в
кокошниках, это женский, а не девичий головной убор, или почему это хозяйка
обнимает своих крепостных девушек при прощании, такого не бывает — это ниже
её господского достоинства. И почему это Татьяна и Ольга пытаются отговорить
Ленского от дуэли? Не было у Пушкина такого! Всё это так, но театр — это не
этнографический музей, и балет не иллюстрация к учебнику. Главное в
постановке — это высокий пушкинский накал чувств, трагедия, приводящая
зрителя в финале к катарсису.
Замечательная финская балерина Минна Тервамяки просто блистательна в роли
Татьяны. Она с успехом исполняла эту партию уже 4 года назад, во время
премьеры этого балета в Хельсинки, однако теперь, став более зрелой
балериной, Тервамяки превратилась в неотразимую Татьяну, заставляющую
трепетать и Онегина, и зрителей. В роли Онегина, помимо финских танцоров, в
январе выступил также танцор из Будапешта, звезда венгерского балета Томаш
Солимоши, заслуживший своим виртуозным мастерством гром аплодисментов от
финских зрителей. Солимоши учился в Москве и Петербурге, так что его триумф
на финской сцене принадлежит и русской балетной школе.
Третьим произведением Чайковского, вошедшим в программу «Русской зимы» в
Хельсинки, стала опера «Пиковая дама». Оперы в Финляндии всегда исполняются
на языке оригинала, поэтому на сцене вновь звучал русский язык и, на этот
раз, зачастую без акцента — в ролях Лизы, графини и Германа выступили
русские и украинские певцы: Ливия Будай, Мария Гаврилова, Владимир
Кузьменко, Виктор Лущук, Анна Шафаинская.
Эта постановка вызвала бурные и весьма различные отклики, как у зрителей,
так и у критиков. Причиной необычайно жаркой реакции у обыкновенно
сдержанной финской публики стали ультрасовременные декорации и костюмы,
придуманные художником-постановщиком Киммо Вискари. Он перенёс действие
оперы в день сегодняшний и одел героев Пушкина и Чайковского в современные
костюмы биржевых маклеров, а сценическое пространство загромоздил
многочисленными мониторами и толстыми, свисающими с потолка кабелями. Не
всем такое осовременивание классики пришлось по вкусу, хотя нельзя не
согласиться с Вискари в том, что трагедия Германа актуальна и сегодня:
страсть к деньгам, увы, может победить любовь.
На этом, однако, русская тема в нынешнем оперном сезоне не исчерпывается.
Эстафету продолжают «русские» произведения чешского и финских композиторов.
В феврале-марте зрители увидят оперу чешского композитора Леоша Яначека
«Катя Кабанова» по пьесе Островского «Гроза», затем в апреле состоится
премьера балета «Чайковский», а завершится «русская зима» в мае, когда на
сцену вернётся опера финского композитора Раутаваара «Распутин», вызвавшая в
прошлом году настоящую сенсацию и благосклонно принятая как публикой, так и
критиками.
Александра Тухканен |