 |
 |
|
Интервью с Людмилой Коль,
писательницей
и главным редактором финляндского
русскоязычного журнала
«LiteraruS – Литературное cлово» |
Беседовала
Наталья Рубанова,
Москва – Хельсинки,
июль, 2006 |
— Людмила, у Вас издано несколько книг, только что
в «Алетейе» вышла новая: «Когда она придет…» В своей прозе Вы довольно часто
описываете жизнь вне России. Как много лет провели вы за границей?
— Мне, наверное, повезло: я жила не только в Европе, но и в Азии
— год преподавала в университете города Пуна в Индии. Потом работала в
Орхусском университете в Дании, жила во Франции. В 1993 году приехала в
Финляндию. Свой личный опыт я стараюсь отразить в книгах: есть зарисовки об
Индии, Дании, Франции, повесть о современной Финляндии, очерки о Канаде и
многое другое. Да и судьбы моих героев зачастую так или иначе связаны с
разными странами.
— Вы подчеркиваете: «жила»…
— Да, безусловно, потому что «была» в гораздо большем количестве
стран, но «жила» только в названных. Я имею в виду разные позиции: позицию
наблюдателя или позицию участника.
Жить — это значит быть не туристом, приехавшим посмотреть на памятники
архитектуры или познакомиться с этнографией, а взаимодействовать с
обществом: экономически, социально, культурно. Общество должно принять вас,
если вы поняли и приняли правила его игры. В противном случае оно все время
будет вас отторгать.
— Не секрет, что молодежь — а это понятие, так
скажем, широкое — нередко лелеет «голубую мечту»: у-е-хать — романтика
путешествий, соприкосновение с чем-то новым, потенциальная возможность
устроиться в совместные фирмы и заработать денег; многие думают, что «там»
будет если не легче, то — что далеко не всегда неправда — лучше. Как, на Ваш
взгляд, следует взаимодействовать с «тем» обществом?
— Дело в том, что можно находиться на территории другой страны,
продолжая «жить» в своей собственной. То есть вы никак не вливаетесь в
общество. Но так тоже можно. И, кстати сказать, очень многие из бывших наших
сограждан, попав за рубеж, именно так и живут.
Мне не раз приходилось слышать от жителей стран, в которые меня забрасывала
судьба, что в таких «гетто» свои законы, свои мини-государства, и поделать с
этим ничего нельзя.
Во Франции, например, они называются «кварталы». В Лондоне все поделено на
районы с характерным сленгом, и вы без труда определите, откуда кто родом. В
Хельсинки в последние годы приехало огромное количество русскоязычного
населения, образовался некий «ист-сайд» — «восточный район», где жизнь течет
по своим правилам, где все друг друга знают.
— Какие шаги необходимы для того, чтобы влиться в
новую среду, если личность не хочет быть «вещью в себе», пусть даже и
самодостаточной?
— Проблема интеграции стоит сейчас очень остро на Западе.
Заставить человека интегрироваться в среду, если он того не хочет,
невозможно. Это — его собственная воля. Если он воспринимает окружающий мир
как враждебный, бороться с этим трудно.
А ведь так и бывает во многих случаях. Безусловно, необходимо знать язык.
А чтобы получить работу, — знать в совершенстве. Но это не единственное
условие, дающее возможность подобного «вливания». Культурная интеграция —
дело сложное, и каждый человек, если хочет ее достигнуть, должен пройти
долгий путь аккультурации. Он должен обогатиться знанием культуры чужой
страны, принять ее. При этом совсем не обязательно отказываться от
культурного наследия своей собственной.
— Как удается, на ваш взгляд, — и удается ли —
русскоговорящим сохранять в эмиграции родной язык? Что интересного Вы можете
рассказать, к примеру, о русскоязычной скандинавской прессе, насколько она
помогает интеграции культур?
— В первую очередь, следует сказать о тех русских, которые давно попали в
Финляндию, — не только об эмигрантах первой волны, но и, например, о
потомках русских купцов и других. Они называют себя «старые русские».
Нередко от них можно услышать: «Мои дети знают русский язык, а ведь это уже
четвертое поколение!» Люди гордятся знанием языка, хотя, конечно, все они
уже давно финны. Один из авторов «LiteraruS»а Сергей Погребов, например,
пишет статьи в наш журнал исключительно по-русски — ему хочется выразить
себя не только по-фински. И мне очень приятно, что у журнала есть такой
автор.
Я могла бы привести достаточно много примеров, когда молодые люди,
приехавшие в 90-е годы с родителями (в раннем детстве), сохраняют русский
язык и пользуются им параллельно с их вторым языком, ставшим, по существу,
тоже родным.
В Финляндии, например, созданы все условия для этого: школьники посещают
занятия по родному языку, то есть языку их родителей, читают литературные
произведения на нем, имеют разговорную практику с преподавателем. В то же
время некоторые великолепно пишут стихи и рассказы по-фински.
— Вы сказали: первое условие успешной жизни на
Западе — работа, что вполне естественно. Насколько западный «формат
требований» к соискателю отличается от «русского стандарта»?
— Работа — это первое и необходимое условие благополучия на Западе, ибо дает
человеку социальный статус. Если человек теряет по той или иной причине
работу, он теряет общение, интересы его сужаются, круг знакомств резко
сокращается, постепенно происходит привыкание к такому образу жизни; он
может деградировать — в конечном итоге личность часто разрушается.
Безработных, находящихся в подобном статусе продолжительное время,
моментально можно узнать по походке — она имеет некий налет бесцельности; по
глазам — они теряют выражение, становится пустыми. Нередко это спившиеся
люди, в худшем случае — наркоманы. Конечно, общество не дает им погибнуть.
Созданы специальные дома, где они могут жить, их поддерживают материально —
все получают необходимый финансовый минимум. Но морально общество
волей-неволей выталкивает их в ту среду, из которой возврата нет: люди
привыкают к такому существованию.
— В России потерять работу вовсе не означает
потерять общение; здесь потеря работы предполагает в 90% из ста лишь потерю
ежемесячного «конвертика» с зарплатой. И, замечу, очень многие —
необязательно «деграданты» — будут просто счастливы не работать… при наличии
энной суммы: сидеть в том же офисе от сих до сих — не слишком приятное
социальное «развлечение», не так ли?
— Как-то раз мне пришлось выступать перед молодежной аудиторией в
Университете им. А. И. Герцена в Санкт-Петербурге. Меня спросили: «Говорят,
на Западе можно совсем не работать, а хорошо жить на пособие?»
Да, получая пособие по безработице, человек выживает экономически, но
социально находится на самой низшей ступени. И это еще более тяжелый удар,
так как подобное положение вещей означает на Западе либо общение среди
опустившихся людей, либо полную изоляцию.
— Скажите, Людмила, с какими типичными проблемами
сталкиваются подростки и молодые люди, уехавшие на Запад в силу разных
причин?
— Мне кажется, проблема общения характерна практически для всех бывших
россиян. Потому что и сами молодые люди, как правило, воспитываются в
достаточно закрытой среде, которая связана в основном с русской диаспорой.
Войти полностью в финский ритм жизни в этом случае трудно.
Школьники, учившиеся до переезда в Финляндию в российских школах, «жалуются»
на равнодушие финских учителей: «Они никогда нас не ругают!», не зная, что в
Финляндии законодательно запрещено любое действие или высказывание, которое
может быть расценено как унижающее человеческое достоинство.
Деление на «мы» и «они» тоже проскальзывает даже у русских школьников,
причинно-следственную связь зачастую «вычисляющих» просто: «Он поступил так,
потому что он финн!» Понять менталитет другого народа — именно понять — не
так просто. А взаимодействие возможно только на основе понимания и
проникновения. |