В середине сентября в Хельсинки состоялась крупная демонстрация трудящихся. Организаторами акции явились финские профсоюзы. Широкое освещение данного мероприятия в СМИ началось еще задолго до его осуществления – в стадии подготовки.
Телевидение организовало прямую трансляцию с места события, причем время трансляции заблаговременно и многократно объявлялось по телевизионным каналам. Сообщалось также, что демонстрация будет носить массовый характер и что, по предварительным прогнозам, в ней примут участие около 100 тысяч человек. Примерно такое количество людей, как известно, собралось перед зданием украинского парламента в первые дни последнего киевского майдана.
Столь пристальное внимание к готовящейся акции и обстановка драматизма, созданная вокруг нее, скорее всего, имели целью показать, что речь идет о мощном всплеске народного возмущения, вызванного политикой, направленной на сокращение бюджетных расходов.
Всплеск получился не столь впечатляющим, как это предсказывалось в СМИ. Вместо 100 тысяч на площади перед вокзалом собралось около 30 тысяч человек. Причем при взгляде на телевизионный экран, создавалось впечатление, что и эти данные выглядели завышенными.
Следующее, что приходило на ум при просмотре трансляции мероприятия, это ощущение его нестихийности. Оно не выглядело естественным протестом, исходящим из недр возмущенного народа. Подобранные по цвету и одинаково расписанные воздушные шары в руках демонстрантов, продуманные надписи на профессионально изготовленных транспарантах и многое другое навевали воспоминания о первомайских демонстрациях в России в период советской власти.
Некоторое отличие было в том, что среди протестующих находились группки молодых людей, наряженных анархистами. Они старательно задирали полицию, которая также старательно не поддавалась на провокацию. Причиной нападок на полицию могла быть лишь нелюбовь к полицейской форме. Других причин не было, потому что блюстители порядка никак не ограничивали участников ни в желании участвовать в демонстрации, ни в речах, ни в лозунгах. Тем не менее, имитация стычек с полицией прилежно снималась телевизионщиками, вероятно для придания драматизма готовящимся репортажам.
Время проведения мероприятия также вызывало определенные вопросы. Демонстрация происходила в первой половине дня в пятницу. То есть в рабочее время. Профсоюзы, как известно, могут оплачивать дни официально объявленной забастовки, но о всеобщей стачке, назначенной на этот день, объявлено не было. Поэтому остается неясным, кто оплачивал участникам «прогул» и на каких основаниях?
Вряд ли предприниматели могли из собственного кармана оплатить выходной работникам, которые пожелали участвовать в протесте, направленном, в принципе, против работодателей. Может быть люди, не считаясь с потерей денег, просто проигнорировали рабочий день, горя желанием поучаствовать в протесте. Маловероятно. Есть основания полагать, что участники демонстрации не понесли убытков, связанных с отсутствием на работе.
Кто же и из каких средств оплатил их политическую активность, проявленную в рабочее время?
Вариантов ответа не много. Это либо работодатели бюджетной сферы, потому что бюджет – это все-таки не свой карман, либо профсоюзы. В обоих случаях речь идет о нарушениях закона. Думается, что этот вопрос, как и вопрос транспортировки участников к месту событий, цветные шары и транспаранты, был заранее продуман с финансовой стороны, но остался нерешенным в юридическом плане.
Не очень четко вырисовывается и сама причина демонстрации, то есть официальный повод для протеста. По-фински демонстрация звучит «миеленосойтус», что буквально означает «выражение мнения». Как раз с точки зрения мнения и позиции, которую хотели выразить организаторы и ораторы, ситуация выглядит очень неясной. Можно сказать, что мнения никакого не было.
Была лишь критика действий правительства без представления альтернативных вариантов. Никто не заявил о том, что страна должна жить по-старому. Ситуация, в которой оказалась Финляндия после продолжительного спуска, имевшего место в 2000е годы, выглядит действительно критической. Страна увязла в долгах, ее торговый баланс из положительного стал отрицательным. Продукция финской промышленности теряет конкурентоспособность из-за высокой стоимости.
Значит, действовать нужно, изменения необходимы. И если правительство действует неправильно, надо указать ему его ошибки и предложить другой вариант преобразований. Увы, на демонстрации звучал лишь один мотив: нападки на правительство без выдвижения собственных предложений. У организаторов не было своей альтернативы. Спрашивается, что же они вышли выражать?
Профсоюзные лидеры в качестве официальной причины протеста выдвинули несогласие с намерением правительства ужесточить условия трудового договора, изменив их в сторону уменьшения нагрузки на работодателя. Но как поднять конкурентоспособность экономики, как обеспечить занятость иным путем, профлидеры не сказали. Ведь если объем заказов будет и дальше снижаться, это вызовет рост безработицы. Нужно реальное решение. Потеря рабочего места для каждого трудящегося гораздо более драматична, чем потеря двух-трех десятков евро.
Создалось впечатление, что демонстрация была направлена не против конкретных действий правительства, а против самого правительства и явилась политической акцией, а вовсе не стихийным протестом масс, «доведенных до отчаяния» жесткими действиями кабинета министров.
Вообще реального ухудшения положения населения за несколько месяцев существования правительства не произошло. В большей степени пострадали и могут пострадать лишь лица, занимающие должности в сфере бюрократии и в бюджетных сферах, не связанных с реальной практической деятельностью. Эти сферы чрезвычайно разрослись в 2000е годы, а уровень их отдачи существенно отстает от уровня потребляемых ими средств.
Что же касается мер ужесточения, затронувших основную массу населения, то они, по меркам многих других стран, выглядят более чем незначительными. К тому же они находятся лишь в стадии обсуждения и, даже в случае их утверждения, будут реализованы далеко не сразу.
Этого совсем недостаточно для всплеска народного возмущения. Искусственная напряженность поддерживается, большей частью, силами СМИ, а также с помощью акций, подобных той, что состоялась в Хельсинки.
Председатель центрального совета профсоюзов Финляндии, выступая перед участниками демонстрации, заявил от имени трудящихся, что правительство заслужило «желтую карточку», то есть, оно получает предупреждение.
Профсоюзный лидер посчитал, видимо, что он и организованная им демонстрация с транспарантами и шарами обладают правом делать строгие предупреждения правительству, избранному большинством избирателей.
Интересно только знать, какую карточку, по их мнению, заслужили сами профсоюзные боссы за их действия в плане реального улучшения положения трудящихся?
Правительство, существующее несколько месяцев, предпринимает меры к решению проблем, которые накопились до него. Но профсоюзные начальники были на своих местах все то время, когда ситуация ухудшалась. Почему раньше они не били тревогу? Разве они не видели, как растет бюрократия и госсектор в целом, и разве не понимали, что это грозит ослаблением производственной сферы и сокращением рабочих мест? Неужели они не замечали, как падает объем экспорта и как уменьшается внешнеторговый баланс из-за неправильного использования бюджетных средств. Вместе со многими сегодняшними критиками профсоюзные боссы хранили тогда благодушное молчание. И сейчас они не высказали конструктивных предложений, дабы избежать ответственности за их реализацию.
Нет и конкретных действий, указывающих на готовность профсоюзного начальства нести тяготы вместе с трудящимися.
Со стороны тех сил, которые противостоят правительству и к которым относятся профсоюзы, часто звучат намеки на то, что министры, экономя на народе, сами живут по-прежнему вольготно. Это неправда. Доказательством может служить хотя бы тот факт, что в новом правительстве министерских портфелей в полтора раза меньше, чем в предыдущем. Сам премьер заявил о готовности сократить свою зарплату. Президент в свое время отказался от установленного законом повышения заработной платы, производимого раз в несколько лет.
А вот что касается профсоюзных лидеров, то в этом плане они гораздо менее активны, чем в своих выступлениях, посвященных защите прав трудящихся. Ни о каком сокращении штатов в аппарате управления речи не идет. Не собираются профсоюзные вожди делиться и своей зарплатой. А делиться есть чем. Лидеры, относящиеся к профсоюзной верхушке, получают зарплату, превышающую зарплату премьер-министра. Причем существенно.
По данным на 2012 год, а с тех пор оклады в профсоюзах вряд ли уменьшились (скорее наоборот), самый высокий оклад лидера отраслевого профсоюза превышал 16 тысяч евро в месяц. Для сравнения, нынешний оклад премьер-министра страны находится на уровне 11 тыс. евро.
Как можно объяснить, что профсоюзный начальник, с его явно ограниченным уровнем ответственности в узкой сфере, зарабатывает больше премьера, отвечающего за все – от экономики до здравоохранения. Наверняка и по части различных льгот, связанных с транспортом и побочными расходами, яростные защитники интересов трудящихся не уступают членам кабинета, а уж народные депутаты, в сравнении с ними, вообще бедняки.
Может быть, прежде чем предъявлять карточки правительству, стоит начать с себя. Сократить, например, штаты сотрудников, уменьшить зарплату руководства, снизив ее, хотя бы до уровня депутата парламента. Это позволило бы уменьшить профсоюзные взносы, которые достигают у некоторых работающих уровня в сто евро и даже больше. В таком случае можно было бы смягчить последствия вынужденных мер экономии, планируемых правительством.
Было бы разумно, наверное, установить и жесткую зависимость между окладом профсоюзных начальников и уровнем трудовой занятости в их отрасли.
Профсоюзным лидерам стоит отойти от роли судьи, также как и от роли показного защитника прав трудящихся. Их деятельность не должна ограничиваться лишь декларациями и демонстрациями. Нужно реальное участие в решении проблем, связанных с занятостью, с развитием отраслей и экономики страны в целом. Надо не на словах, а на деле быть ближе к тем, с кого собираются профсоюзные взносы.